суммы на содержание ложи, позволила художественно и богато оформить помещение; привыкшие к комфорту братья в ложе находили привычную обстановку, для братских трапез даже сервировка была самая изысканная, и столовое серебро, все разукрашенное масонскими эмблемами, отличалось художественной работой. С течением времени при ложе образовалась библиотека, были приобретены клавесины и приглашен хор братьев гармонии для «услаждения концертами».

А.И. Деденев, позднее псковский вице-губернатор, свою признательность братьям-руководителям ложи «Елизаветы к Добродетели» выразил в 1810 г. отдельно напечатанной одой[92], в которой выясняется, между прочим, и то исключительно большое внимание, которое уделялось ложей делам благотворительности.

«Вы, о братия любезны,

Являли свет глазам моим,

Я ваши зрел труды полезны,

Я зрел и восхищался им;

Я счастия искать стремился,

Обрел у вас и удивился,

Что счастие в душе живет,

Что счастлив тот, кто помогает,

Что добрый лишь его вкушает;

Других путей ко счастью нет!»

Такого рода отзывов о деятельности ложи сохранилось несколько; одного охладевшего к Ордену брата удалось увлечь, приняв в эту ложу; это был, вспоминает он, круг братьев, коим обязан всем, что мог иметь изрядного.

22 мая 1810 г. была открыта ложа под названием «Петра к Правде», опять-таки из кружка лиц, отделившихся от ложи Александра. Мастером-председателем был избран известный медик, Егор Егорович Эллизен.

Членами преимущественно были представители петербургской немецкой интеллигенции: кружок известных инженеров, медиков и чиновников и, как бы под их попечением, собственники аптек и вообще различных торговых и ремесленных заведений; большинство членов были немецкого происхождения и евангелистическо-лютеранского вероисповедания.

Отличительным знаком был принят золотой крест с прямой перекладиной лютеранского образца, но вокруг перекладины помещен принятый у Свободных Каменщиков символ вечности и мудрости — золотая змея, свившаяся в круг с хвостом в пасти.

Братья ложи «Петра к Правде» хотя и выполняли по всей строгости масонских законов обряды, однако не увлекались в такой мере, как ложа Елизаветы, мистической и таинственной стороной масонства; они «прилегали к наукам математическим и историческим», изучая тайны науки чисел, правил строительства, свойства микрокосма и макрокосма, алхимию и так называемую белую магию; языком символов, переданных от масонов прежних времен, они старались использовать получаемые знания для жизни земной, чтобы на земле смягчить страдания людские, улучшая условия быта. Так сами они объясняли цель своих работ. В ложе был выделен исторический отдел, где без свершения пышных обрядов посвященные братья собирались на поучительные беседы. Руководитель ложи, Е.Е. Эллизен, пользовался славой чудодея-диагноста — имя его было окружено большим почетом, не в последнюю очередь и за его филантропическую деятельность.

К 1810 г. определился и характер ложи Александра к Благотворительности: действительными членами по преимуществу были немцы из купцов и ремесленников, более высокопоставленные числились почетными членами; в оправдание своему наименованию ложа много занималась благотворительностью, и ее Управляющим мастером в Отечественную войну Павлом Помиан-Пезаровиусом положено было основание ныне действующему Александровскому комитету о раненых.

Все три ложи под названием «Соединенных лож» производили работы по одним обрядникам шведской системы, по одним уставам и в одном помещении; денежная касса также была общая, но дни работ разные.

Скоро стала очевидна необходимость управления, и в 1810 г.[93]оно было организовано под названием «Великой Директориаль-ной ложи Владимира к Порядку», на основании конституционного патента, полученного прежде из Швеции для «Великой Национальной ложи» в 1779 г. Гроссмейстером единогласно избран был И.В. Бебер.

К торжественному заседанию новообразованной ложи, по обычаю, установленному в братстве, сочинены были торжественные оды, песнопения, кантаты, акростихи. Мне удалось увидеть кантату на немецком языке, отпечатанную на отдельных листах в малую четвертку. Кантата воспевает благость государя, «милостью преисполненный взор коего возродил каменщическое искусство в России, — из едва тлевшей под пеплом запрещения искры оно разгорелось в яркий пламень; за монарха, отныне на веки незабвенного для Вольных Каменщиков, будут возсылать-ся непрестанно моления в масонских храмах, будет куриться фимиам сердец и на алтарях приноситься жертва благодарности». Славословилась также и добродетель императрицы Елизаветы.

В 1810 г. по рукам масонской братии ходил и акростих в честь императора Александра, в котором воспевалось «чистое сердце» царя, преисполненное истинной веры и премудрости, и на-мекалось на его благоволение Ордену.

Торжественное заявление о благорасположении императора, сделанное в присутствии немалого числа каменщиков, а в «заседании значительном, чрезвычайном» оно должно было быть чем-либо обосновано, однако до сего времени документа о разрешении «Великой Директориальной ложи Владимира к Порядку» еще не найдено. Существуют лишь рассказы о разрешении вольнокаменщических работ в начале XIX в. со слов самих масонов. Со слов флигель-адъютанта полковника П.И. Брозина рассказывалось, что разрешение масонам беспрепятственно производить свои работы выхлопотал мудрый И.В. Бебер, добившись в 1803 г. личной аудиенции у государя и сумевший рассеять все предубеждения императора о вреде масонства. Бебер подробно изложил цели и объяснил обычаи масонов, доказав, что Вольные Каменщики, «подданные верные, неколебимо преданные государю и отечеству, а потому почти во всех значительных государствах Европы они пользуются покровительством. Бебер просил об отмене запрещения масонских собраний, и государь не только обещал выполнить его просьбу, но будто бы произнес еще: «То, что вы говорите мне о масонстве, обязывает меня не только оказать ему покровительство, но и просить принять меня в число франкмасонов. Почитаете ли вы это возможным?» «Государь, — отвечал И.В. Бебер, — я не имею права сам дать ответ Вашему Величеству, я соберу масонов Вашей столицы, объявлю им о Вашем желании, и убежден, что они исполнят его».

Символист (гравюра из Елагинского собрания в Госуд. архиве)

Вскоре после этого знаменательного разговора государь был посвящен в Вольные Каменщики, и масонство в России обрело утраченный им блеск. К этому времени относится основание Великого Востока всей России (то есть «Великой  Директориальной ложи Владимира к Порядку»), Великим мастером которой был сделан И.В. Бебер[94]. Доля истины в этих сведениях, безусловно, есть — ошибки могут быть в датах и подробностях. По свидетельству Е.Е. Эллизена, именно И.В. Бебер представлял акты правительству и получил разрешение работать для Директориальной ложи; в кантате, исполняемой именно в этой Великой ложе, возносятся горячие благодарения за разрешение масонских работ; сам П.И. Брозин, убежденный последователь шведской системы, мог быть более других осведомлен, так как пользовался большим доверием орденских властей, ревностно распространяя идеи масонства, в то же самое время он снискал и благорасположение императора Александра I[95]. Во множестве речей, произносившихся масонами александровского времени в торжественных случаях, говорится о «Златом веке» масонства, под